Неточные совпадения
― Петр Ильич Виновский просят, ― перебил старичок-лакей Степана Аркадьича, поднося два тоненькие
стакана доигрывающего шампанского и обращаясь к Степану Аркадьичу и к Левину. Степан Аркадьич взял
стакан и, переглянувшись
на другой конец
стола с плешивым, рыжим усатым мужчиной, помахал ему улыбаясь головой.
Опомнилась, глядит Татьяна:
Медведя нет; она в сенях;
За дверью крик и звон
стакана,
Как
на больших похоронах;
Не видя тут ни капли толку,
Глядит она тихонько в щелку,
И что же видит?.. за
столомСидят чудовища кругом:
Один в рогах, с собачьей мордой,
Другой с петушьей головой,
Здесь ведьма с козьей бородой,
Тут остов чопорный и гордый,
Там карла с хвостиком, а вот
Полу-журавль и полу-кот.
Свидригайлов в нетерпении ударил кулаком по
столу. Он раскраснелся. Раскольников видел ясно, что
стакан или полтора шампанского, которые он выпил, отхлебывая неприметно, глотками, подействовали
на него болезненно, — и решился воспользоваться случаем. Свидригайлов был ему очень подозрителен.
На столе догорала свеча, стоял почти пустой графин водки, рюмки, хлеб,
стаканы, огурцы и посуда с давно уже выпитым чаем.
Действительно, все было приготовлено
на славу:
стол был накрыт даже довольно чисто, посуда, вилки, ножи, рюмки,
стаканы, чашки, все это, конечно, было сборное, разнофасонное и разнокалиберное, от разных жильцов, но все было к известному часу
на своем месте, и Амалия Ивановна, чувствуя, что отлично исполнила дело, встретила возвратившихся даже с некоторою гордостию, вся разодетая, в чепце с новыми траурными лентами и в черном платье.
Он таки заставил его взять
стакан с водой в руки. Тот машинально поднес было его к губам, но, опомнившись, с отвращением поставил
на стол.
Гости выпили еще по
стакану, встали из-за
стола и простились с Пугачевым. Я хотел за ними последовать, но Пугачев сказал мне: «Сиди; я хочу с тобою переговорить». — Мы остались глаз
на глаз.
В кухне — кисленький запах газа,
на плите, в большом чайнике, шумно кипит вода,
на белых кафельных стенах солидно сияет медь кастрюль, в углу, среди засушенных цветов, прячется ярко раскрашенная статуэтка мадонны с младенцем. Макаров сел за
стол и, облокотясь, сжал голову свою ладонями, Иноков, наливая в
стаканы вино, вполголоса говорит...
Возвратясь в столовую, Клим уныло подошел к окну. В красноватом небе летала стая галок.
На улице — пусто. Пробежал студент с винтовкой в руке. Кошка вылезла из подворотни. Белая с черным. Самгин сел к
столу, налил
стакан чаю. Где-то внутри себя, очень глубоко, он ощущал как бы опухоль: не болезненная, но тяжелая, она росла. Вскрывать ее словами — не хотелось.
Самгин пошел за ним. У
стола с закусками было тесно, и ораторствовал Варавка со
стаканом вина в одной руке, а другою положив бороду
на плечо и придерживая ее там.
— Вчера хромой приглашал Лютова
на мельницу, — сказал Клим девушке, — она уже сидела у
стола, торопливо отхлебывая кофе, обжигаясь и шипя, а Макаров, поставив недопитый
стакан, подошел к двери
на террасу и, стоя там, тихонько засвистал.
Поправив
на голове остроконечный колпак, пощупав маску, Самгин подвинулся ко
столу. Кружево маски, смоченное вином и потом, прилипало к подбородку, мантия путалась в ногах. Раздраженный этим, он взял бутылку очень холодного пива и жадно выпил ее,
стакан за
стаканом, слушая, как спокойно и неохотно Кутузов говорит...
— Слышали? — спросил он, улыбаясь, поблескивая черненькими глазками. Присел к
столу, хозяйственно налил себе
стакан чаю, аккуратно положил варенья в
стакан и, размешивая чай, позванивая ложечкой, рассказал о крестьянских бунтах
на юге. Маленькая, сухая рука его дрожала, личико морщилось улыбками, он раздувал ноздри и все вертел шеей, сжатой накрахмаленным воротником.
Самгин снял шляпу, поправил очки, оглянулся: у окна, раскаленного солнцем, — широкий кожаный диван, пред ним,
на полу, — старая, истоптанная шкура белого медведя, в углу — шкаф для платья с зеркалом во всю величину двери; у стены — два кожаных кресла и маленький, круглый
стол, а
на нем графин воды,
стакан.
Он отошел к
столу, накапал лекарства в
стакан, дал Климу выпить, потом налил себе чаю и, держа
стакан в руках, неловко сел
на стул у постели.
Лакей вдвинул в толпу
стол, к нему — другой и, с ловкостью акробата подбросив к ним стулья, начал ставить
на стол бутылки,
стаканы; кто-то подбил ему руку, и одна бутылка, упав
на стаканы, побила их.
Курносый, голубоглазый, подстриженный ежиком и уже полуседой, он казался Климу все более похожим
на клоуна. А грузная его мамаша, покачиваясь, коровой ходила из комнаты в комнату, снося
на стол перед постелью Макарова графины,
стаканы, — ходила и ворчала...
Вскочив с дивана, он забегал по кабинету, топая так, что звенели
стаканы и бутылки
на столе.
Маракуев взял
стакан, заглянул в него и поставил
на стол, говоря...
Другой доктор, старик Вильямсон, сидел у
стола, щурясь
на огонь свечи, и осторожно писал что-то, Вера Петровна размешивала в
стакане мутную воду, бегала горничная с куском льда
на тарелке и молотком в руке.
Турчанинов вздрагивал, морщился и торопливо пил горячий чай, подливая в
стакан вино. Самгин, хозяйничая за
столом, чувствовал себя невидимым среди этих людей. Он видел пред собою только Марину; она играла чайной ложкой, взвешивая ее
на ладонях, перекладывая с одной
на другую, — глаза ее были задумчиво прищурены.
— Штыком! Чтоб получить удар штыком, нужно подбежать вплоть ко врагу. Верно? Да, мы,
на фронте, не щадим себя, а вы, в тылу… Вы — больше враги, чем немцы! — крикнул он, ударив дном
стакана по
столу, и матерно выругался, стоя пред Самгиным, размахивая короткими руками, точно пловец. — Вы, штатские, сделали тыл врагом армии. Да, вы это сделали. Что я защищаю? Тыл. Но, когда я веду людей в атаку, я помню, что могу получить пулю в затылок или штык в спину. Понимаете?
Он послушно положил руки
на стол, как
на клавиатуру, а конец галстука погрузил в
стакан чая. Это его сконфузило, и, вытирая галстук платком, он сказал...
Облокотясь о
стол, запустив пальцы одной руки в лохматую гриву свою, другой рукой он подкладывал в рот винные ягоды, медленно жевал их, запивая глотками мадеры, и смотрел
на Турчанинова с масляной улыбкой
на красном лице, а тот, наклонясь к нему, держа
стакан в руке, говорил...
— В детстве у меня задатки были, — продолжал он, вытряхивая пепел из трубки в чайный
стакан, хотя
на столе стояла пепельница.
Она величественно отошла в угол комнаты, украшенный множеством икон и тремя лампадами, села к
столу,
на нем буйно кипел самовар, исходя обильным паром, блестела посуда, комнату наполнял запах лампадного масла, сдобного теста и меда. Самгин с удовольствием присел к
столу, обнял ладонями горячий
стакан чая. Со стены, сквозь запотевшее стекло,
на него смотрело лицо бородатого царя Александра Третьего, а под ним картинка: овечье стадо пасет благообразный Христос, с длинной палкой в руке.
Захар, произведенный в мажордомы, с совершенно седыми бакенбардами, накрывает
стол, с приятным звоном расставляет хрусталь и раскладывает серебро, поминутно роняя
на пол то
стакан, то вилку; садятся за обильный ужин; тут сидит и товарищ его детства, неизменный друг его, Штольц, и другие, все знакомые лица; потом отходят ко сну…
Покойно, правда, было плавать в этом безмятежном царстве тепла и безмолвия: оставленная
на столе книга, чернильница,
стакан не трогались; вы ложились без опасения умереть под тяжестью комода или полки книг; но сорок с лишком дней в море! Берег сделался господствующею нашею мыслью, и мы немало обрадовались, вышедши, 16-го февраля утром, из Южного тропика.
Я сошел в сени. Малаец Ричард, подняв колокол, с большой
стакан величиной, вровень с своим ухом и зажмурив глаза, звонил изо всей мочи
на все этажи и нумера, сзывая путешественников к обеду. Потом вдруг перестал, открыл глаза, поставил колокол
на круглый
стол в сенях и побежал в столовую.
«Что же это? как можно?» — закричите вы
на меня… «А что ж с ним делать? не послать же в самом деле в Россию». — «В
стакан поставить да
на стол». — «Знаю, знаю.
На море это не совсем удобно». — «Так зачем и говорить хозяйке, что пошлете в Россию?» Что это за житье — никогда не солги!
Печка истопилась, согрелась, чай был заварен и paзлит по
стаканам и кружкам и забелен молоком, были выложены баранки, свежий ситный и пшеничный хлеб, крутые яйца, масло и телячья голова и ножки. Все подвинулись к месту
на нарах, заменяющему
стол, и пили, ели и разговаривали. Ранцева сидела
на ящике, разливая чай. Вокруг нее столпились все остальные, кроме Крыльцова, который, сняв мокрый полушубок и завернувшись в сухой плед, лежал
на своем месте и разговаривал с Нехлюдовым.
Напротив него через
стол на диване сидел Николай Парфенович, судебный следователь, и все уговаривал его отпить из стоявшего
на столе стакана немного воды: «Это освежит вас, это вас успокоит, не бойтесь, не беспокойтесь», — прибавлял он чрезвычайно вежливо.
Обе свечки почти догорели,
стакан, который он только что бросил в своего гостя, стоял пред ним
на столе, а
на противоположном диване никого не было.
Гость говорил, очевидно увлекаясь своим красноречием, все более и более возвышая голос и насмешливо поглядывая
на хозяина; но ему не удалось докончить: Иван вдруг схватил со
стола стакан и с размаху пустил в оратора.
Малый в сером кафтане, конторский дежурный, расположил
на старом ломберном
столе самовар, чайник,
стакан с разбитым блюдечком, горшок сливок и связку болховских котёлок, твердых, как кремень. Толстяк вышел.
— Да какое же большое (входит Петр со
стаканом для Катерины Васильевны), когда я владею обеими руками? А впрочем, извольте (отодвигает рукав до локтя). Петр, выбросьте из этой пепельницы и дайте сигарочницу, она в кабинете
на столе. Видите, пустяки: кроме английского пластыря, ничего не понадобилось.
На столе стояли
стаканы, ими опорожненные, и сильный дух рома слышался по всей комнате.
Жених отыскивает
на подносе графинчик с ромом и, отливши из него в
стакан, без церемонии ставит
на стол возле себя.
Испитой юноша,
на вид лет семнадцати, в лакированных сапогах, в венгерке и в новом картузе
на затылке, стуча дном водочного
стакана по
столу, убедительно доказывал что-то маленькому потрепанному человечку...
Он поскорей глотнул из
стакана воды, поскорей облокотился
на стол, чтобы закрыться от взглядов, и с упорством стал продолжать чтение. Стыд скоро, впрочем, прошел…
— Вот и чудесно… И хорошо, и мило,-говорил Лихонин, суетясь около хромоногого
стола и без нужды переставляя чайную посуду. — Давно я, старый крокодил, не пил чайку как следует, по-христиански, в семейной обстановке. Садитесь, Люба, садитесь, милая, вот сюда,
на диван, и хозяйничайте. Водки вы, верно, по утрам не пьете, а я, с вашего позволения, выпью… Это сразу подымает нервы. Мне, пожалуйста, покрепче, с кусочком лимона. Ах, что может быть вкуснее
стакана горячего чая, налитого милыми женскими руками?
Я не мог, бывало, дождаться того времени, когда дядя сядет за
стол у себя в комнате,
на котором стояли уже
стакан с водой и чистая фаянсовая тарелка, заранее мною приготовленная.
Наконец он садился за
стол, натирал
на тарелку краски, обмакивал кисточку в
стакан — и глаза мои уже не отрывались от его руки, и каждое появление нового листка
на дереве, носа у птицы, ноги у собаки или какой-нибудь черты в человеческом лице приветствовал я радостными восклицаниями.
Обед был прекрасно сервирован и прекрасно приготовлен. Несколько выпитых
стаканов вина заметно одушевили хозяина. Когда встали из-за
стола и все мужчины перешли в его кабинет пить кофе и курить, он разлегся красивым станом своим
на диване.
Петенька воротился домой довольно поздно. Старый генерал ходил в это время по зале, заложив руки за спину.
На столе стоял недопитый
стакан холодного чая.
Наконец генерал проснулся. Лакей провел ходоков прямо в кабинет, где генерал сидел у письменного
стола с трубкой в руках. Пред ним стоял
стакан крепкого чая. Старички осторожно вошли в кабинет и выстроились у стены в смешанную кучу, как свидетели
на допросе у следователя.
Чай пили долго, стараясь сократить ожидание. Павел, как всегда, медленно и тщательно размешивал ложкой сахар в
стакане, аккуратно посыпал соль
на кусок хлеба — горбушку, любимую им. Хохол двигал под
столом ногами, — он никогда не мог сразу поставить свои ноги удобно, — и, глядя, как
на потолке и стене бегает отраженный влагой солнечный луч, рассказывал...
— Жаль, не было тебя! — сказал Павел Андрею, который хмуро смотрел в свой
стакан чая, сидя у
стола. — Вот посмотрел бы ты
на игру сердца, — ты все о сердце говоришь! Тут Рыбин таких паров нагнал, — опрокинул меня, задавил!.. Я ему и возражать но мог. Сколько в нем недоверия к людям, и как он их дешево ценит! Верно говорит мать — страшную силу несет в себе этот человек!..
Проснулся: уже десять (звонка сегодня, очевидно, не было).
На столе — еще со вчерашнего — стоял
стакан с водой. Я жадно выглотал воду и побежал: мне надо было все это скорее, как можно скорее.
Осадчий, сидевший один во главе
стола, приподнялся и стал
на колени. Постучав ножом о
стакан и добившись тишины, он заговорил низким грудным голосом, который сочными волнами заколебался в чистом воздухе леса...